Сергей Конёнков

В многодетной семье Конёнковых детей обязательно учили грамоте. Дальнейшее образование продолжить для всех было сложно, но Сергей окончил Рославльскую прогимназию. Учитель рисунка очень высоко оценил способности Конёнкова и, скорее всего, именно он подал юноше мысль учиться на художника. Сергей Тимофеевич вспоминал: «Я нашел друзей, которые уже бывали в Москве и рассказали мне о Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Окончив прогимназию, я решил во что бы то ни стало поехать в Москву, чтобы учиться искусству. Мои родные собрали мне пятьдесят рублей, купили билет до Москвы, и я уехал. Я выдержал конкурсный экзамен в Училище живописи, ваяния и зодчества и был принят на скульптурное отделение». Тогда ему было 18 лет.

Когда впоследствии Конёнкова спрашивали, почему он поступил именно на скульптурное отделение, а не на живописное, он отвечал: «Тут сыграли роль впечатления от моих заворожённых хождений по московским улицам в первые дни по приезде. Недаром меня сразу же поразили своей монументальной необыкновенностью Триумфальная арка да Большой театр с его скульптурно-архитектурной мощью и одновременно изяществом декоративного зодчества. А Красная площадь с памятником Минину и Пожарскому, местом Лобным и Василием Блаженным... Помню, забрёл я тогда на Малую Дмитровку и долго не мог взора отвести от церкви Рождества Богородицы в Путинках. Ничего я тогда в зодчестве не понимал, а сразу очаровала она меня.

Я и сейчас воспринимаю этот удивительный памятник XVII столетия с его воздушными, певучими, вырезанными из камня кеглями-главами как творение скульптуры. Тогда же увидел я памятник Пушкину на Страстной площади. Он потряс меня. Именно таким величаво-задумчивым я и представлял себе бессмертного поэта. Словом, ещё не побывав в галерее Третьякова и не повидав творений русских скульпторов в подлинниках, я уже приобщился к величию московской городской скульптуры и зодчества и пленился ею». Величественная древняя архитектура Москвы всегда вызывала чувства восхищения и благоговения у Конёнкова. Сначала Сергей жил у знакомых в Большом Колосовом переулке, недалеко от здания, где располагалось училище. Впоследствии, уже после завершения учёбы, Конёнков снимал мастерскую на Арбате, а потом в усадьбе Якунчиковых в Среднем Кисловском переулке. Это были места Занеглименья, начавшие заселяться ещё в XV веке, древний московский район, в те времена буквально «заполненный» монастырями и церквями прекрасной архитектуры.

Работы Сергея Конёнкова: «Спящий сын», «Лада», «Нике». Изображения предоставлены Аллой Конёнковой

Сергей Тимофеевич часто вспоминал о своих особенно любимых прогулках по Москве, где в каждом повороте извилистых переулков открывался не только новый вид, но и новая страница истории России. Маршруты его путешествий вниз по Большой Никитской улице подводили к древнейшему месту Москвы — Кремлю. На пересечении Кисловского переулка и Большой Никитской располагался Никитский монастырь, основанный во времена Ивана Грозного Никитой Романовым, дедом царя Михаила Фёдоровича. На той же Большой Никитской до сих пор стоит церковь Малое Вознесение (1584), которая была поставлена выходцами из Новгорода, образовавшими здесь слободу Новгородская сотня. Здесь же, в районе Большой Никитской, по мнению историков, находился Опричный двор царя Ивана Четвёртого Грозного. Повернув направо от Среднего Кисловского переулка, Сергей Тимофеевич выходил к Крестовоздвиженскому монастырю, впервые упомянутому в XVI веке.

Образы истории постоянно были в мыслях архитектора, будоражили его творческую фантазию. Этот период, когда Конёнков жил в мастерской во дворе усадьбы Якунчикова, был для него особенно счастливым и творчески плодотворным. Он только что женился на Татьяне Коняевой, моей бабушке, здесь родились его дети Ммц и другие; в семейном архиве сохранились наброски, выполненные в кругу семьи.

Хозяин усадьбы — крупный промышленник и известный меценат Василий Иванович Якунчиков — состоял в родстве с известными семьями, давшими основание русской культуре второй половины XIX — начала XX века: Третьяковыми, Мамонтовыми, Поленовыми, Рукавишниковыми. Якунчиков был строителем Московской консерватории, любителем музыки, на домашних концертах в его доме бывали Рубинштейны, Скрябин, Чайковский. Собирались и художники: его дочь Якунчикова-Вебер, зять Поленов, другие члены Мамонтовского кружка. Одним из завсегдатаев был художественный критик Голоушев (Глаголь), написавший первую монографию о Конёнкове. В усадьбе Якунчиковых «Черёмушки» был организован домашний театр, в котором играли друзья и знакомые. Это была дружная, творческая, интеллектуальная обстановка.

Этот счастливый мир разрушился внезапно, когда от менингита умер старший сын, горячо любимый всеми Марк. Мои дедушка и бабушка не смогли пережить горе вместе и разошлись. Уютная мастерская опустела.

Натолкнувшись в своих архивных исследованиях на адрес: Средний Кисловский переулок, дом 5, где жил с 1908 по 1910 год со своей семьёй мой дед Сергей Тимофеевич Конёнков, я захотела узнать, стоит ли ещё тот дом‑мастерская, где родился мой отец и где прошли счастливые, наполненные творческим горением несколько лет жизни Сергея Тимофеевича.

К нашему времени — началу XXI века, в районе Кисловских переулков почти ничего от начала XX века не сохранилось. Разрушены монастыри, от былого храмового великолепия осталось только несколько церквей, в 1950‑х годах до неузнаваемости перестроена усадьба Якунчиковых. С замирающим сердцем я вошла в ворота, ведущие во двор жилого дома... Мастерская стоит, рядом с ней дворовый садик с вековыми деревьями, стоящими в кружок... Даже не верится...