Илья Семенович Остроухов — персонаж крайне живописный. Активный участник мамонтовского кружка, давний друг Валентина Серова. Начинал как многообещающий художник, но потом переключился на коллекционирование. Остроухов поселился здесь в 1890 году после женитьбы на наследнице чайной империи Надежде Петровне Боткиной и жил до смерти в 1929, причем после революции стал пожизненным официальным смотрителем своего собственного национализированного собрания.
Отношения с «Миром искусства» у него непростые: то спасает журнал внезапным взносом от закрытия, то не дает картины из своей коллекции на выставку (и знакомым тоже запрещает давать), по очереди навсегда ссорится то с Серовым, то с Дягилевым, а потом снова — активно сотрудничает.
Пристрастный, но яркий портрет хозяина рисует нам Александр Бенуа, который не раз гостил в этом доме в период 1901-1903 гг. (в это время Бенуа редактирует и «Мир искусства», и «Художественные сокровища России»): «Этот тяжелый, плешивый, подслеповатый, шепелявый верзила, этот московский самодур пленял меня всей своей вящей характерностью. Кроме того, как-никак, в нем и после отказа от собственного живописного творчества продолжала жить художественная жилка, которая придавала общению с ним немалую приятность».
«Бывая часто и подолгу в доме Остроухова, можно было зачастую услышать в отношении Надежды Петровны такие эпитеты, как „дула“ (Остроухов не выговаривал буквы „р“) и „идиотка“, или же он прикрикивал на нее при всех, гнал из комнаты и требовал, чтоб она молчала. Надо, впрочем, прибавить, что во все это безобразничание входило немало театра для себя, разыгрывания какой-то комедии, казавшейся самому Илье Семеновичу чем-то в высшей степени эффектным и колоритным — вот-де я каков — купец-художник Астлаухов!»
Особенно незабываем эпизод с вечерними биточками, которые, видимо, Бенуа очень надеялся однажды попробовать:
«Все для большей колоритности он щеголял всевозможными чудаческими повадками, из которых одна особенно забавляла и меня, и Серова. Ежевечерне, без исключения, ровно в одиннадцать с половиной часов слуга приносил ему к чайному столу на шипящей сковородке два биточка, именно только два и только для него одного. Но эти битки, жаренные в сметане, должны были отвечать раз установленным кулинарным требованиям. Они должны были быть пухлые и белесые, сочность же их проверялась вонзанием в них вилки. Если при этой операции из биточка не брызгала струя, то Илья Семенович начинал буйствовать, рычать, топать ногами, а слуга, забрав сковородку, опрометью летел обратно в кухню. И в таких случаях не полагалось, чтобы повар взамен неудавшихся изготовлял новые. Нам даже казалось, что эти буйные припадки Семеныча означали то, что ритуал ежевечерних битков ему давно надоел, но отказаться ему от него все же представлялось зазорным. Вместе с биточками в столовую вносилась бутылка красного вина („класное болдо“ — в произношении Остроухова), которую он всю и выпивал. И тут не обходилось без фокусов: то покажется, что вино отдает пробкой, то оно было недостаточно или слишком согрето. Замечательно, что ни биточками, ни „класным“ вином Илья Семенович никого не потчевал и даже, когда я протянул как-то к забракованному блюду руку, он безапелляционно отослал его в изъявление своего неудовольствия».
A propos
Изучите весь маршрут по следам мирискусников. Мария Дружинина проведёт вас по 11 точкам Москвы, относящимся к первой половине периода деятельности журнала и объединения «Мир искусства». Редакция настоятельно рекомендует посетить все обозначенные достопримечательные остановки.
Вы находитесь в девятой точке маршрута — в Трубниковском переулке, 17.
