Борис Кириков

Прожив в родном городе все 60 лет, я сменил столько адресов, что некоторые уже и не вспомнить. Мой первый и, конечно, главный дом — на Невском проспекте, № 82. Больше двадцати лет — в основном по работе — связано с Петропавловской крепостью. И ещё двенадцать с половиной лет государственной службы — с площадью Ломоносова.

Получается, что все мои лучшие и худшие годы прошли в самых значимых и прекрасных уголках Петербурга. За это можно только благодарить судьбу. И домашние адреса в течение трёх четвертей жизни перемещались в пределах исторического центра. Весь старый Петербург — мой город. Все его улицы и закоулки пройдены много раз. Мне знаком здесь каждый дом, дворы и задворки. И эта так называемая городская среда — и парадная, и закулисная — самое интересное, что существует в мире.

Первые двадцать лет я прожил на Невском проспекте, № 82. Отсюда для меня начиналось узнавание и постижение города. Старинный дом с анфиладой из трёх дворов для нас был целым миром. Во дворы выплёскивалась из перенаселённых коммуналок многоликая и разноголосая жизнь. Садик за забором и неработающий фонтан, парадные лестницы и чёрные ходы, подвалы и чердаки, прачечная и помойка — всё это таило массу любопытного.

Нашему дому на Невском больше полутора веков. Построил его в 1834 году сам владелец — инженер‑майор Е. А. Брюн. Первоначально многоквартирное здание представляло собой единое каре, сильно вытянутое вглубь узкого участка. Продольные корпуса были обращены в соседние дворы бесконечными глухими брандмауэрами.

Главный фасад в четыре этажа и поперечный флигель, замыкающий длинный первый двор, носят черты позднего безордерного классицизма. Уличный фонарик над аркой устроил в 1852 году зодчий Н. П. Гребёнка. В 1859 году в дальней части участка архитектор Е. И. Винтергальтер возвёл П-образный в плане корпус, выходящий торцами-брандмауэрами прямо к Мариинской больнице. Так образовались второй и третий дворы с прачечной в глубине. С середины XIX века домовладельцем стал генерал- майор К. К. Максимович. Уже при советской власти, в 1920‑х годах, в этом доме обосновалась семья Красиловых. Здесь они пережили самую страшную блокадную зиму, сюда вернулись после войны — навсегда. Людмила Ивановна, в девичестве Красилова, вышла замуж за Михаила Константиновича Кирикова. Наша семья занимала две комнаты окнами на Мариинскую больницу в коммунальной квартире на верхнем этаже дворового корпуса. Сейчас мама остаётся хранителем домашнего очага. Время в этих комнатах словно замерло.

А жизнь нашего дома в последнее время совершенно изменилась. Жилых квартир становится всё меньше. Садик сжался до узкой полоски газона. Спилены деревья, которые сажали до войны сами жильцы. Переделки, надстройки мало-помалу затрагивают облик здания, но всё же его объёмы и рисунок фасадов остаются прежними.

Самостоятельную жизнь с частой переменой мест я начал в студенческие годы. Профессию искусствоведа получил на историческом факультете ЛГУ — в здании бывшего Новобиржевого гостиного двора, сооружённого в начале XIX века Д. Кваренги (Менделеевская линия, № 5). Тогда же поступил на работу в Петропавловскую крепость — Музей истории Ленинграда. Там я всегда занимался своим делом — изучением петербургской архитектуры. Мне повезло с коллегами, среди них встречались прекрасные профессионалы и яркие личности. Но сколько же было в музее бессмысленной рутины, сколько времени потрачено впустую!

Жить в Петропавловской крепости — это нечто особенное. Мне довелось прожить там три года в служебной квартире, которую мы делили с Борисом Аракчеевым (впоследствии директором музея, ныне возглавляющим Музей истории религии). Квартира находилась на третьем этаже дома № 11, на одной лестнице с научным отделом, что, с одной стороны, было очень удобно, но с другой — зачастую вызывало беспокойство. В моём служебном кабинете стояла старинная мебель, за спиной светился великолепный витраж с аллегорией искусств, напольные часы играли «Боже, царя храни».

В крепости работал магазин типа сельпо, где продавалось всё необходимое: водка, хлеб, колбаса, мыло. В музее я пристрастился к преферансу, ещё были силы для игры в футбол. Главное, что удалось сделать, — прошерстить и атрибутировать всю историческую застройку города, в чём огромная заслуга моего старшего товарища А. М. Гинзбурга.

Наш отдел и архитектурный сектор немало кочевали по крепости. Самый памятный для меня адрес — дом № 11, бывшее Главное казначейство. Это здание обрело свой облик в 1837-1838 годах благодаря архитектору И. И. Гальбергу. Впоследствии к нему был пристроен третий этаж.

Пять лет я просидел на крепостной гауптвахте. Старинное сооружение, первоначально выстроенное в 1749 году и перестроенное в неоклассических формах в 1906-1907 годах, занимала дирекция музея. Эту пятилетку, когда я был заместителем директора по научной работе, могу считать вполне продуктивной.

Долгие годы я ходил на службу через Петровские ворота, мимо Петропавловского собора. В 1996 году маршрут изменился: по Фонтанке или улице Зодчего Росси к площади Ломоносова, № 1. Там, в КГИОП, в должности заместителя председателя комитета я занимался учётом памятников. Мой кабинет с косыми углами и срезанным сводом, обставленный антикварной мебелью, смотрел окном на предмостную площадь у Фонтанки, на фасады замечательного ансамбля К. И. Росси. Думаю, что мы с коллегами занимались серьёзными вещами, и общепризнано, что наш учёт памятников — лучший в России. Однако работа чиновника трудна и неблагодарна. Поэтому, достигнув в нынешнем октябре пенсионного возраста, я осуществил давнее и твёрдое намерение выйти в отставку. Надеюсь, положение юного пенсионера и свободного художника поможет мне оставаться действующим историком архитектуры. Мои же домашние адреса за 30 с лишним лет составляют длинную вереницу. По архитектуре мне особенно близок большой дом в стиле модерн на Садовой улице, № 32 / 1. Он был возведён в 1903-1906 годах Н. В. Дмитриевым при участии Л. М. Харламова. Многоэтажные корпуса этого здания приметно возвышаются над окружающей застройкой. Огромные витрины, крупные эркеры и обильный декор определяют его индивидуальный характер. В подворотне на входящих сверху взирали гигантские женские маски, на парадных лестницах светились цветные витражи фирмы «М. Франк и Ко», но теперь эти эффектные детали исчезли.

В доме на Садовой выросла моя старшая дочь Ольга. Младшая, Анна, от рождения до студенчества жила на Новочеркасском проспекте, № 29/10, в типовом доме 1950‑х годов. Два этих адреса мне очень дороги. Так сложилось, что в солидном возрасте я перебрался из Петербурга в Ленинград. В спальном районе на проспекте Ветеранов я меньше всего спал и больше всего написал. Это тоже значимые для меня места, но уже не мой город. Со старым Петербургом я не расставался никогда. Здесь мои корни. В родительском доме не Невском у меня осталась рабочая комната. Ещё один, сравнительно новый семейный адрес — 9-я линия Васильевского острова, № 48. Это доходный дом с нескладным фасадом и дворами-колодцами, сооружённый в 1910-1911 годах архитектором М. Ф. Еремеевым. Наконец, архитектура Петербурга — это альфа и омега моей профессии, в которой я до сих пор не разочаровался.