Город на 85 процентов пребывал в руинах, не уцелело ни единого исторического памятника и соответственно градостроительной доминанты. Некоторые районы Варшавы буквально превратились в груды пепла, население составляло лишь 164 тысячи человек: ходили даже слухи, будто бы столицу перенесут в Краков, минимально пострадавший от бомбёжек. И вот советская Москва, к 1955 году уже успевшая обстроиться кольцом собственных небоскрёбов, приготовила полякам подарок как раз к десятилетию со дня освобождения. Правда, в тот момент помощь «большого брата» со строительством линии метро была бы куда актуальнее.
Тогдашнее состояние столицы свободной Польши открывало широчайшее поле деятельности, давая архитекторам шанс поэкспериментировать. Для строительства Дворца культуры и науки было выбрано место в самом центре Варшавы, по соседству с железнодорожным вокзалом. Участок в 3,3 гектара с одной стороны граничил с Маршалковской улицей, с другой — с Ново-Свентокшистской, а с третьей — с Иерусалимскими аллеями. В 1952 году в Варшаву на показательную стройку прибыли советские рабочие. Строителей оказалось так много — три с лишним тысячи, — что пришлось для них построить деревянный «городок дружбы». Проектирование нового высотного здания на площади Дефилад поручили группе архитекторов во главе со Львом Рудневым, автором памятника Жертвам революции на Марсовом поле в Петрограде (1917–1919), Военной академии имени М. В. Фрунзе (1932–1937) и, наконец, высотного здания МГУ на Ленинских Горах (1949–1953) в Москве. Для Руднева стиль в архитектуре был, казалось бы, не главной её характеристикой. «Дело не в том, — полагал видный советский зодчий, — в каких формах работает тот или иной архитектор, а в том, насколько содержательно всё сооружение, ясно ли читается образ, воспринимается ли он зрителем, вызывая радость жизни и чувство бодрости». Образ варшавского ДКиН (или PKiN по-польски, отчего народ недолго думая окрестил высотку «Пекином») посреди разрушенного квартала читался очень даже ясно, ему «по умолчанию» была уготована роль высотного акцента, задающего масштаб всей остальной Варшаве. Что же касается внушения радости жизни и чувства бодрости, тут вопрос не такой простой. «Воздух, омывающий здание, участвует в композиции не меньше, чем само здание», — находил Руднев, имеющий опыт строительства небоскрёбов. Разумеется, Дворец науки и культуры в Варшаве и московские высотки связывало многое: тот же прямоугольный план, та же ярусная композиция, та же симметричность объёмов, те же скульптуры на крышах — мускулистые «аллегории» планового хозяйства, науки, искусства, спорта и металлургии, те же башня и шпиль. Однако же принято считать, что советские архитекторы специально отправились изучать местные реалии и народное зодчество в Краков («здание должно было быть народным по форме и социалистическим по сути и иметь художественную связь с общим характером застройки»), отчего ДКиН обогатился декоративными деталями, увиденными на здании городского рынка Казимиржа и аттиками Сукениц. Силуэт башни и шпиля не мог не вызывать ассоциаций с польскими ратушами, отчего дворец выглядел куда более европейским, чем любая из семи московских высоток.
«Дар социалистической дружбы» покоится на мощном стилобате, со стороны главного фасада переходящего в систему трибун. Во Дворце расположены зал конгресса на 3500 человек, резиденция Польской академии наук, три драматических театра, концертный зал, четыре кинотеатра, музей техники, плавательный бассейн, та самая смотровая площадка и многое другое. На 43 этажах разместилось 3288 помещений. В отделке здания широко использовались натуральные материалы: гранит, мрамор. Интерьер был богато украшен позолотой и хрусталём. Прямо из СССР доставили 500 тысяч тонн строительных материалов, 1100 вагонов передовой строительной техники: экскаваторы, гусеничные самопогрузчики, сотни новеньких самосвалов. На постройку здания ушло 40 миллионов кирпичей. Дом возвели с небывалой скоростью, открыв для посетителей уже 22 июля 1955 года, в то время как закладка первого камня состоялась в Праздник труда — 1 мая 1952 года. Варшавский небоскрёб, даже не успев как следует достроиться и шпилем вонзиться в небо, уже обрастал мифами и легендами: варшавяне были убеждены (и это напрашивалось само собой), что в подземелье на случай ядерной войны находится бункер для руководства социалистической Польши и тайная железнодорожная станция для эвакуации. Поговаривали, будто бы во время строительства там замуровывали жертв сталинских репрессий. Но тем же варшавянам принадлежала поговорка: «Увидел „Пекин“ — значит, дома».
Дворец культуры и науки снискал славу главной достопримечательности социалистической Варшавы, войдя в программу пребывания государственных делегаций. Своим присутствием ДКиН почтили высокие гости: Джавахарлал Неру, Индира Ганди, Даг Хаммаршельд, Сукарно, Хо Ши Мин, Сиримаво Бандаранаике, Реза Пехлеви, Иосип Броз Тито, вышеупомянутый Юрий Гагарин. В концертном зале выступали Марлен Дитрих, Элла Фитцджеральд, а впоследствии Мик Джаггер и «Роллинг стоунз». Перед официальным открытием дворец посетил с инспекцией Хрущёв, а за Брежневым здесь даже был закреплён личный кабинет.
Сегодня под сводами дворца работают три театра, музеи, Академия наук, десятки учреждений; проводятся крупномасштабные международные конференции, выставки и ярмарки. Различные политические партии устраивают здесь свои съезды. Как-то раз в огромном конгресс‑холле провели конкурс «Мисс мира».
После того, как социалистический лагерь распался, реликт ушедшей эпохи вовсе даже не снесли, как собирались, но поставили на государственную охрану и объявили памятником истории. И даже папа римский покойный Иоанн Павел II отслужил в нём мессу. К полувековому юбилею со дня строительства Дворца была выпущена памятная медаль. К сожалению, не хватило средств для проведения грандиозного лазерного шоу, запланированного на ночь с 1 на 2 мая 1998 года. На фасаде высотки должно было возникнуть лицо Сталина, постепенно превращающееся в улыбку хиппи. Гитары как гимн свободы должны были звучать до восхода солнца. Но сумму в три миллиона долларов устроители не потянули...