• Текст: Мария Дружинина

Главный москвич «Мира искусства»

От двух адресов Валентина Серова, главного москвича «Мира искусства», в Большом Знаменском переулке осталось мало: от одного адреса — ничего, а от второго — немножко стен. Что происходило в этих стенах, выяснила Мария Дружинина.

Главный москвич «Мира искусства»

Дружба Серова с кружком мирискусников — явление довольно удивительное. Д. В. Философов вспоминает: «Серова со всех сторон попрекали за якшание с декадентами. Но теперь я с полным правом могу сказать, что в те времена он был действительно наш. Старше нас, человек другого поколения, другой биографии, он мог бы ограничиться одним сочувствием и поощрением. И за это мы были бы ему безмерно благодарны. Но он всей душой вошел в наши интересы, сделался нашим равноправным товарищем. Он настолько считал журнал „своим“, что когда кн. М. К. Тенишева в журнале „разочаровалась“ (что случилось очень скоро, в первый же год издания), а С. И. Мамонтов разорился, и таким образом, новому делу грозила преждевременная кончина, Серов по собственной инициативе выхлопотал журналу правительственную субсидию и тем обеспечил его существование. Весь наш кружок до самой кончины незабвенного Валентина, или „Антона“, как его почему-то звали, питал к нему самую нежную любовь».

Трудно переоценить участие Серова в «Мире искусства». Само его присутствие вывело объединение на новый уровень, а ходатайство о субсидии буквально спасло издание. Философов пишет Розанову (13 июня 1900): «Что было, если бы мы не получили субсидию, я и придумать не могу. Вероятно, пришлось бы закрыть журнал». Кроме того, Серов неоднократно решал недоразумения с Остроуховым, пытался уговорить Теляковского взять Дягилева обратно в дирекцию, а когда музей Штиглица отказал в предоставлении залов для Третьей выставки «Мира искусства» и выделение залов Академии Художеств находилось под угрозой срыва, Серов спешно подыскивал помещение в Москве, активно участвовал в заседаниях редакции.

Особняк Долгоруковых. Семья Серовых проживает здесь в 1898–99 гг. В основании усадьбы — палаты XVII века. Архитектор оригинального здания неизвестен, в 1920-х годах архитектор С. Н. Грузенберг производил перестройку.

Философов: «Самые злые заметки писались за чаем, между делом и всегда сообща, причем не отставал от других остроумнейший В. А. Серов. И когда какая-нибудь „стрела“ казалась острой, „заметка“ удавалась, мы радовались как дети, не задумываясь о том, какое впечатление произведёт она на окружающих».

Бенуа: «Серов терпеть не мог всякую цензуру. Он любил и сам пошутить, и никто так не наслаждался удачными шутками других, как он. Как очаровательно он смеялся, какая острая наблюдательность, какой своеобразный и подчас очень ядовитый юмор просвечивал в его замечаниях! Но чего Серов положительно не терпел, так это кривляния и хитрения в обращении с друзьями. Тут больше всего попадало Сереже, но попадало и мне, и Баксту, и Валечке, причем ещё раз прибавлю: всё выражалось не столько в словах, сколько во взгляде, в странно наступавшем молчании, в том, что Серов вставал и начинал прощаться, когда ему на самом деле некуда было спешить».

Современный адрес особняка Долгоруковых — Малый Знаменский пер., 3-5, с1. Фотография Марии Дружининой
Особняк Долгоруковых входит в состав ГМИИ им. Пушкина, в так называемый «музейный квартал». Здесь планируется разместить галерею старых мастеров ГМИИ. Находится в процессе капитальной реконструкции, окончание — в 2025 году. Фотография Марии Дружининой

Урожденный петербуржец, сын четы композиторов, Валентин Серов обосновывается в Москве после женитьбы, беспокоясь за слабое здоровье своей избранницы. Семья не раз сменит адрес, переезжая с одной съемной квартиры на другую.

Дом Улановых на московской карте 1903 года. Адрес: Большой Знаменский, 19, участок 57/59. Дом не сохранился. Семья Серовых проживает здесь в 1900–06 гг. Здание располагалось на углу Большого Знаменского и Антипьевского (сейчас — Колымажный) переулков. Современный адрес — Большой Знаменский, 21.

Квартира в доме Долгоруковых относится к первым годам знакомства Серова с кружком мирискусников. Старшая дочь О. Ф Серова рассказывает: «При доме был огромный двор и большой чудесный сад. Там, где теперь Музей изобразительных искусств имени Пушкина, находился плац, на котором проезжали верховых лошадей, и мы детьми залезали на деревья и часами наблюдали это зрелище. Жили мы внизу, в первом этаже, в левом крыле дома. Дом был старинный, стены в нём невероятной толщины, подоконники на окнах такие глубокие, что оконные ниши казались маленькими комнатками. К взрослым приходили гости: пианист Майкапар, Пастернаки, Досекины, Мануйловы, Кончаловские, из Петербурга приезжали Бенуа, Дягилев, Философов. Как-то, когда мы завтракали, прямо с улицы, раскатившись по широкому двору, въехал к нам в столовую Паоло Трубецкой, с которым папа был очень дружен».

Современное здание на месте дома Улановых — Главное управление связи Вооружённых сил РФ.

Племянница Серова, Н. Я. Симонович-Ефимова вспоминает:

«Дягилев запомнился в этой квартире за столом, нарядно приготовленным для пятичасового чая. Было лето. Широкая и глубокая комната. Всегда темноватая, той красивой голландской (яркой) темнотой, происходящей от небольшого размера окошек, сидящих низко над полом. В окна виден песок сада и стволы деревьев. Среди коричневых простенков блестит против окон паркет, отчего комната имеет вид какого-то дворцового охотничьего дома». Дягилев беседует с другой племянницей Серова — М. Я. Львовой, постоянно живущей в Париже: «Дягилев со своим холёным, полным лицом — напротив неё, наискось. Он напористо, по-барски галантно расспрашивает её о художниках Парижа, о выставках, о французском искусстве. Она отвечает с русской застенчивостью, краснея, как будто не совсем уверенно.

Глядя на нее, я думаю, как трудно быть парижанкой, на которую ориентируется Дягилев, — всезнающей светской дамой».

Шарж Серова 1901 года: Дягилев и Нувель через 15 лет.
Шарж Серова 1901 года: Бакст и Серов через 15 лет.

С квартирой Долгоруковых семье пришлось расстаться, «потому что хозяевам вдруг понадобился весь дом, а негодование Валентина Александровича по этому поводу, и очень сильное, не смогло отклонить хозяйского жеста» (воспоминания Н. Я. Симонович-Ефимовой). Зато они попали в квартиру в доме Улановых, «где заняли половину верхнего этажа над квартирой хозяев. Это была их любимая квартира».

Одна из едких заметок в журнале «Мир искусства», №15, 1899.

«Когда скажешь себе — Серов в Москве, представляется его квартира в Большом Знаменском переулке, на углу Антипьевского, характерная для него. Старинного типа купеческая квартира. Серов любил такие. Анфилада больших комнат по фасаду и рой комнаток окнами во двор».

О. В. Серова: «Квартира эта была выстроена по старинному образцу, в три этажа. Внизу — парадное и кухня, на втором этаже — комнаты для взрослых, на третьем — в мезонине — комнаты для детей. Отопление голландское. В комнатах было не очень тепло, а подчас и совсем холодно. Окна выходили в огромный долгоруковский сад».

Бенуа вспоминает о 1901 годе: «В Москве я принял участие на выставке „Общества 36 художников“, только что возникшего тогда и превратившегося впоследствии в конкурирующий с „Миром искусства“ „Союз художников“. Дягилев относился к этому предприятию с подозрением, однако он всё же разрешил мне участвовать на этой выставке. Для неё мы оба отправились в Москву и, уступая приглашению Серовых, остановились не в отеле, а в их удивительно скромном обиталище, любуясь в разные часы дня всем очаровательным укладом их семейной жизни».

Серов. Посмертный портрет Левитана, 1900, сделанный специально для альбома гелиогравюр. Редакцией журнала «Мир искусства» предпринято роскошное ограниченное издание произведений Левитана, куда вошли 30 гелиогравюр с лучшими работами разных лет. Гелиогравюры исполнены у Мейзенбаха и Риффарта в Берлине.

Возможно, именно к этому посещению относится воспоминание Н. Я. Симонович-Ефимовой: «Бенуа, наговорившись, садился за рояль, талантливо импровизировал. То это были куранты на Петропавловской крепости, то темы новой музыки. Один раз (это несколько тягостное для меня воспоминание) Бенуа говорил с Серовым об Александре Иванове, которого оба они высоко ставили. Бенуа сравнивал Иванова с Крамским, а „Явление Христа народу“ с „Неутешным горем“ не в пользу последнего, т. к. считал, что подобные работы развращают вкус». В качестве опыта спросили Нину, что ей больше нравится, ответ был: «Неутешное горе». Она Иванова не любила: «Меня с детства пичкала ею Валентина Семеновна», то есть мама Серова. Так Нина Яковлевна «навсегда погибла в глазах Бенуа».


A propos

Изучите весь маршрут по следам мирискусников. Мария Дружинина проведёт вас по 11 точкам Москвы, относящимся к первой половине периода деятельности журнала и объединения «Мир искусства». Редакция настоятельно рекомендует посетить все обозначенные достопримечательные остановки.

Вы находитесь во второй точке маршрута — в Большом Знаменском переулке.

Оставить комментарий

Для того,чтобы оставлять комментарии, Вам необходимо Зарегистрироваться или Войти в свою комнату читателя.

РекомендуемЗаголовок Рекомендуем