Мечту о грандиозной выставке, где можно будет одновременно увидеть все достижения сельского хозяйства, индустрии, науки, а ещё и представительства разных народов и областей СССР, пытались воплотить неоднократно. Впервые такой, по определению Михаила Булгакова, «Золотой город» был выстроен в Москве на месте свалок и татарских бань возле Крымского моста. Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка 1923 года стала манифестом советского авангарда — в строительстве и оформлении павильонов участвовали Константин Мельников, Владимир Щуко, Александра Экстер. Однако спустя несколько лет стало понятно, что ни обветшавшие деревянные павильоны, ни скромные размеры выставки, уместные в 1920‑е годы, к 1930‑м уже не соответствуют новым представлениям о масштабах страны. Образ наступившего во вторую пятилетку изобилия, отображённый пока что только вербально — в статьях и лозунгах, и визуально — в живописи, кино, требовал вещественного, материального воплощения. Его хотелось пощупать, понюхать, попробовать. Нужен был макет в натуральную величину, показавший бы всем скептикам и критикам, да и всему миру, наконец, достижения советской страны. Хотелось дать ответ международным специализированным мероприятиям вроде Парижской выставки декоративных искусств 1925 года или чикагского «Века прогресса» 1933 года, колониальным выставкам во Франции, Бельгии, Испании, Великобритании. Ответ столь же масштабный и эффектный, но контрастный по содержанию.
Итак, в 1935 году Второй всесоюзный съезд колхозников-ударников принимает решение построить в Москве Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Открытие было намечено на 1 августа 1937 года (в пандан к одновременно готовившимся международным выставкам в Японии, Франции, Соединённых Штатах, Германии). Выбрали неосвоенный участок земли возле Ярославского шоссе, неподалёку от Останкино. Под руководством Вячеслава Олтаржевского, бывшем на выставке 1923 года заместителем главного архитектора, был проведен конкурс с участием аспирантов Академии архитектуры. Итогом его стали фантастические и чрезвычайно поэтичные проекты с ландшафтными макетами СССР (со всей флорой и фауной), бассейнами, превращающимися по ночам в гигантские световые рефлекторы, 120‑метровыми ажурными вышками, водными транспортными каналами, движущимися тротуарами. Во многих проектах главный павильон носил название «Кто кого» и посвящался 20-летней борьбе двух миров. Из всех вариантов был выбран самый реалистичный — проект Олтаржевского, делящий выставку на несколько зон (площадь народов СССР, сельскохозяйственный центр с образцовым колхозом, отдел животноводства, зона отдыха). Именно эта структура в основном и определяет до сих пор планировку ВДНХ. Олтаржевский с 1924 по 1935 год работал в крупной строительной фирме США, стал лауреатом нескольких архитектурных конкурсов (в частности, на памятник Колумбу в Санто-Доминго), и в проекте его ясно прочитывалась черты американских выставок: чёткая динамичная планировка, лёгкие, простые, но выразительные павильоны.
Но скоро стало ясно, что эта эстетика уже не отвечает «монументализации» советского искусства конца 1930‑х и вкусам правительственной номенклатуры и выглядит по крайней мере странно.
Неудивительно, что спустя год на проект обрушилась буря критики, которой асимметричная планировка, недолговечные строительные материалы (дерево), лёгкие конструкции, художественное решение (низкие «примитивные» павильоны, отсутствие скульптур вождей) были признаны «вредительскими», искажающими истинный масштаб социалистического строительства. Некоторые уже построенные павильоны снесли, Олтаржевского арестовали. Новое открытие выставки было перенесено на 1 августа 1939 года, а главным архитектором назначен Сергей Чернышёв. К этому времени у ВСХВ появились дополнительные въезды, павильоны «подросли», покрылись мрамором, барельефами, мозаикой, а перед «Механизацией» была установлена 25‑метровая фигура Сталина (скульптор — Сергей Меркуров).
Путь к выставке начинался ещё с реконструированной Колхозной площади, за Ржевским (Рижским) вокзалом снесли Крестовские водонапорные башни, построили виадук с фонтанами над железнодорожными путями, благоустроили Ярославское шоссе. По нему до выставки пустили специальные трамваи, автобусы, троллейбусы, таксомоторы. Поворот к ВСХВ отмечал 25‑метровый монумент «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, снятый с советского павильона на Парижской выставке 1937 года. К сожалению, сейчас скульптура разобрана и находится в бессрочной реставрации.
Под углом в 45 градусов к центральному входу была повёрнута ось выставки — Главный павильон со скульптурой «Тракторист и колхозница» на 65‑метровой башне, крайне напоминавшей Колонну Траяна в Риме. Далее — восьмиугольная площадь Колхозов с фонтанами и павильонами областей и республик СССР. Окружённые лёгкими колоннадами, невысокие, с плоскими кровлями, они сохраняли дух временных летних построек, оставаясь павильонами в традиционном понимании этого слова. Экзотические орнаменты, силуэты и отделка (фрески, витражи, резьба), характерные для ар-деко, в павильонах ВСХВ появились вполне закономерно — это был требуемый программой «национальный колорит» республик. Дальше аллея вела к площади Механизации с грандиозным павильоном-эллингом. Правее от него находился (и по сей день существует) раздел «Новое в деревне» — образцовый колхоз со школой и аляповатым клубом (спроектированным, кстати, Николаем Колли, конструктивистом и другом Ле Корбюзье). Рядом — животноводческие павильоны «Ветеринария» и «Искусственное осеменение», «Овцеводство», «Собаководство», конюшни и даже верблюжатник. Чуть левее были павильоны различных сельскохозяйственных культур, среди них — «Картофель и овощи», «Лён, конопля и новые лубяные культуры», «Сахарная свёкла». По сторонам, среди зелени и клумб, были разбросаны чрезвычайно привлекательные павильоны зоны отдыха: многочисленные кафе, кинотеатры, чайханы, студии «Звукового письма», пельменные, молочные, пирожковые, закусочные. Одни названия этих павильонов уже ласкали слух и манили: «Мороженое (Главхладопром)», «Чай-кондитер», «Главликёрводка», «Главпиво», «Главтабак», «Главпарфюмер»... Их наивная и крупная реклама, необычные формы (огромные бутылки, бокалы и чайники на крышах, фонтаны, ледяной грот с медведем) несколько снимали пафос выставки, превращая всю экспозицию в бесконечный ряд занимательных и роскошных аттракционов.
Выставка была «населена» скульптурными и станковыми изображениями всех героев эпохи — от традиционных пионеров до Чапаева на коне (на крыше павильона «Поволжье»), от советского пограничника, охраняющего вход в павильон Дальнего Востока, до огромного Сталина перед павильоном «Механизация».
Выставку продлевали ещё два лета, 25 мая 1941 года она открылась в последний раз и была экстренно закрыта 1 июля. Во время войны территорию обнесли заборами, всё стихийно разрушалось и зарастало. За годы забвения ВСХВ превратилась в жутковатое и странное место; мальчишки, естественно, проложили туда тайные тропы и были очевидцами того, как тихо ветшали павильоны. В конце 1940‑х выставку решили перепланировать, пробить новый главный вход по оси площадей, реконструировать павильоны. «Идиллический» (по сути живописный), по определению критиков, характер планировки старой выставки уже не соответствовал «новым условиям». Все кривые надо было спрямить, углы убрать, добиться симметрии и парадности.
Сооружения 1950‑х ориентировались на образы только что построенных семи высоток. Неудивительно, что практически у всех павильонов выросли шпили и появился характерный зубчатый силуэт. Масштабами выставки гордились и приводили в путеводителях примеры «занимательной арифметики»: площадь ВДНХ — 207 га, на ней — 307 павильонов (республиканские и зональные, растениеводства, животноводства, механизации и др.), проложено 35 километров асфальтированных и 30 километров щебёночных аллей, 65 километров подземных коммуникаций; нужно около пяти дней, чтобы бегло осмотреть этот заповедник изобилия. По иронии судьбы, когда выставка наконец открылась — а это было 1 августа 1954 года — история советской архитектуры совершила крутой вираж в сторону типового домостроения, скромности и отказа от «излишеств». Буквально через два года после открытия архитектура ВДНХ морально устаревает и становится символом безвкусицы сталинской эпохи.
Лепные фасады маскируют, вешая на них оболочки из модного штампованного алюминия. Упор делается на новые экспозиции, демонстрирующие успехи СССР в области химии, физики, атомной энергии. В 1956 году на территории начинает работу Всесоюзная промышленная выставка. На площади Механизации ставится первый советский пассажирский реактивный авиалайнер, спроектированный под руководством Андрея Туполева. А уже в 1959 году ВСХВ меняет имя и становится выставкой достижений народного хозяйства, окончательно теряя сельскохозяйственную специфику. Одним из главных павильонов промышленной выставки стал павильон «Машиностроение» (бывший «Механизация»), к 1964 году получивший название «Космос». В начале 1960‑х над ВДНХ зависает угроза сноса 80 % павильонов и полной реконструкции — её территория рассматривается как площадка для так и не состоявшейся в Москве Всемирной выставки 1967 года. Несмотря на активную политику директора выставки, стеснявшегося вопиющей роскоши старых павильонов, площадку на этом месте не утвердили.
С 1963 года экспозиция стала строиться по отраслям: к примеру, павильон «Белоруссия» стал «Радиоэлектроникой», «Литва» — «Химией», «Армения» — «Здравоохранением», а «Молдавия» — «Стандартами». Вряд ли можно найти логику в таких превращениях, и, само собой, экзотический национальный колорит в отделке павильонов выглядел теперь уже совершенно нелепо. А новые павильоны строят по новым принципам, ориентируясь на непривычные для советского глаза постройки Ле Корбюзье и Миса ван дер Роэ 1940—1950‑х годов. Бетон, стекло, сталь и алюминий заменяют смальту, бронзу, штукатурку и гипс.
Активно застраиваются окраины выставки, а особый упор с 1960‑х годов и по сей день делается на северную часть ансамбля. В конце 1960‑х как раз за спинами «Рабочего и колхозницы» поставили павильон ведущих архитекторов того времени Михаила Посохина и Бориса Тхора, привезённый с «Экспо-67» в Монреале. Изогнутая кровля «монреальского» павильона, висящая как будто прямо на стеклянных фасадах, в 1970‑е становится символом нового модернистского духа выставки. Самый последний павильон ВДНХ — «Товары и услуги» — был построен неподалёку в 1986 году. Центральные павильоны с конца 1980‑х вновь сменили экспозицию, став универсальными торгово-выставочными «площадками». В 1992‑м это превращение ансамбля в грандиозную ярмарку-выставку закрепляется в названии — на смену ВДНХ приходит ВВЦ (Всероссийский выставочный центр). В этот период старые павильоны зоны отдыха и отдалённых уголков парка окончательно превращаются в призраков; их стараются не замечать, спрятать, как неуместные, неприятные воспоминания. Но чаще всего их не сносят, они тихо разрушаются и зарастают сами. Два мира — ларьков, воздушных шаров и сахарной ваты, шашлыков и снующих с коробками бытовой техники покупателей и монументальных постаревших павильонов, покрытых барельефами исчезнувшей цивилизации, наподобие пирамид ацтеков, — существуют абсолютно параллельно, не пересекаясь. Внутри павильонов построены лабиринты из прилавков и загородок; возможно, такой варварский способ обжить эти чуждые бесприютные пространства — был единственно возможным.
Однако в последние годы уже утверждён проект реконструкции выставки. Стихийный рынок стали сворачивать. Возле северного входа начали строительство самого большого в Восточной Европе выставочного центра «Россия». Решено возродить раздел «Новое в деревне» («Агрогородок»), реконструировать и приспособить для других целей старые павильоны. Например, в павильоне «Космос» будет устроена интерактивная экспозиция «Человек и Вселенная». Зона отдыха, скорее всего, полностью преобразится: здесь планируется построить «Спорт-сити», городок аттракционов, Музей ледникового периода, Музей сказок, Город мастеров. Однако, по словам генерального директора ВВЦ Магомеда Мусаева, от старого ВДНХ сохранится максимум построек.
Тем не менее павильоны продолжают гнить, рассыпаться, или сгорают, как это случилось три года назад с павильоном 1939 года «Охота и звероводство», федеральным памятником культуры.
В следующем году ВСХВ-ВДНХ-ВВЦ будет отмечать своё семидесятилетие.
Рекламная вышка
На ВСХВ всегда было много рекламы. Рекламировали продукты питания (например, бульонные кубики), экспозицию в павильонах, кафе, был даже рекламный дирижабль. От этих временных конструкций ничего почти не осталось. Исключение — лишь случайно обнаруженная вышка возле прудов. Она похожа на пятиярусную рыболовную снасть типа «верши», и собрана как Шуховская башня. Раньше её украшали цветные флаги и ленты, а наверху — глобус и буква S, образованная силуэтами двух рыб.
Зелёный театр
Был построен ещё в 1939 году для «показа колхозного искусства всех братских республик» в духе деревянной «трельяжной» парковой затеи. В 1954‑м его собрали уже в кирпиче, сохранив мелодраматические башенки и решётки. В театре с 1930‑х по 1980‑е бурлила жизнь — шли эстрадные концерты, балет, а на Фестивале молодёжи выступили даже 30 шотландцев с волынками. Теперь он стал зелёным буквально — сквозь полусгнившие кресла партера проросли деревца. Это одно из самых пронзительных и странных мест на ВДНХ. Страждущих попасть внутрь пустынного театра много, но, увы, их ждёт встреча со сворой злых собак.
Механизация / Космос
Вплоть до реконструкции 1954 года «Механизация» оставалась самым авангардным павильоном на ВДНХ. «Эллинг» параболической формы для тракторов и сеялок, судя по всему, был построен под впечатлением от ангара для дирижаблей Эжен Фрейссинэ под Парижем. Внутри был настоящий театр: стояли ряды скамеек, а техника «дефилировала» мимо зрителей на двух гидроконвейерах длиной по 240 метров. Минималистские формы павильона в 1950‑е, само собой, «обогатили», приставив монументальный фасад с мощными башнями по бокам и витражом и надстроив огромный стеклянный купол. В 1960‑е купол этот, через туманные ассоциации с московским Планетарием, стал эмблемой теперь уже павильона «Космос».
Лебедь
За высоким забором, сбитым из рекламных щитов, скрывается павильон «Лебедь». Резное великолепие 1950‑х годов с чудо-птицами, витыми колонками и гирьками должно было, вероятно, вызывать ассоциации с волшебным теремом и олицетворять русский дух. Однако гордая надпись «Ресторан» в гипсовом картуше ставит всё на свои места. Хранитель этой заброшенной чайной каждый день прибивает всё новые фанерки к забору, пытаясь совсем спрятать от нескромных взглядов своё сокровище.
Шелководство
Тутовый шелкопряд имел у Зелёного театра целую усадьбу с резиденциями шелководов, плантациями и отдельными павильонами. На одном из них — «Выкормка гусеницы тутового шелкопряда» — можно увидеть жизнерадостный майоликовый барельеф с изображением червя (художник, вероятнее всего, — Лансере, оформивший и «Шелководство»). Автор всех этих павильонов — Гулецкая, позже она построит большую часть подмосковного Королёва.
Пчеловодство
Этот типичный для 1960‑х, без затей, павильон-стекляшка в начале 1970‑х прославился на всю Москву. С раннего утра здесь, за тройным кордоном милиции, выстраивалась длинная очередь из московской интеллигенции. Конечно же, не за мёдом. Волей случая здесь открылась первая разрешённая выставка работ Рабина, Плавинского, Зверева, Штейнберга, Целкова, Немухина, Краснопевцева. «Пчеловодство» стало предтечей знаменитых полуофициальных вернисажей на Малой Грузинской. Но и до этой выставки в павильоне была по-своему весьма авангардная экспозиция — скульптуры из сот, к примеру, «Родина‑мать» с мечом.
Типовые кафе
В густых зарослях боковых аллей можно встретить маленькие типовые храмики, предназначенные для торговли напитками и закусками. В отличие от больших довоенных павильонов, эти кафе свою функцию сохранили, впрочем, обретя колорит китайской и кавказской кухни. Маньеризм тонких колонок с большими волютами, арочек и гирлянд этих точек общепита — редкий пример немонументальной советской архитектуры.
